Иван Шишкин, или Кого называли Лесным художником?

«Пейзажист — истинный художник, он чувствует глубже, чище». И. Шишкин «Вряд ли какой другой народ вступал в историю со столь богатой хвойной шубой на плечах», — писал Леонид Леонов. И действительно, спокон веков жизнь русских была связана с лесом. Из леса рубили избу. Из древесины резали ложки и посуду. С лип драли лыко, плели лапти. В лес ходили по ягоды и грибы, за зверем.

И, наконец, дождался русский лес своего художника. И фамилия у него была лесная — Шишкин. И звали его по-русски — Иван, сын Ивана. Он вышел на арену мирового искусства из густых прикамских лесов. Шишкин в елабужском лесу нашел красоту, о которой поведал миру. Приобрел он редкое мастерство — умение перенести русский лес на картину. Да как перенести! Так что малейшая травинка на холсте видна, и от него не масляной краской, а ароматом цветов и хвои тянет.

Красота, которую исповедовал Шишкин, была особого рода. Реализм художника был чужд всякой условности в изображении природы. Ему было свойственно точное следование натуре, пристрастие к живописному анализу и подробнейшему рассказу. Едва ли не половину жизни провел Шишкин в лесу, на этюдах. Учась в Академии художеств, он получил множество академических наград и был послан в Германию совершенствоваться в искусстве ландшафта.

Любовь художника к природе бесхитростная, народная. Шишкин эпически видел русский пейзаж. Богатырские дубы и сосны изображал он, богатырскую рожь. Да и сам был богатырем. «Телесные силы были довольно достаточны, — писал Шишкин, — я поднимал без всякой тягости одной рукой гирь на веревке десять пуд + характеру был тихого и миролюбивого. Только по большому вынуждению был горяч, и даже очень горяч».

Дед Шишкина выделывал тонкие изделия из серебра, за что был прозван Серебряковым. Отец, «елабужский Кулибин», в числе прочих своих бесчисленных умений хорошо резал по дереву и камню. И живописец Шишкин поражал всех тончайшим мастерством.

«Громче всех раздавался голос богатыря Ивана Шишкина, писал Репин о собраниях членов Артели художников, — как зеленый могучий лес, он заражал всех своим здоровым весельем, хорошим аппетитом и правдивой русской речью. Немало нарисовал он пером на этих вечерах превосходных рисунков. Публика ахала за его спиной, когда он своими могучими лапами ломового и корявыми, мозолистыми от работы пальцами начнет корежить и затирать свой блестящий рисунок, а рисунок точно чудом или волшебством каким-то от такого грубого обращения автора выходит все изящней и блистательней».

Прошло больше ста лет со дня кончины мастера. За эти годы мы сроднились с его произведениями. Репродукции с картин Шишкина я впервые увидела в букваре. А потом был поход в Третьяковскую галерею и пейзажи художника. «А-а, это Шишкин: мишки в лесу, а вот это „Рожь“. Я их с детского садика помню», — такие реплики постоянно звучат у картин Шишкина. Их все УЗНАЮТ и кажется, что их все ЗНАЮТ.

Остановимся около картин. «Утро в сосновом лесу» называется одна из них. Она совсем не такова, какой запомнилась с детства. Не радостная и забавная. Наоборот: сыростью, холодом, туманом раннего утра веет от этого холста. Неприветлив сосновый бор. Нет в нем ярких цветов: влажным мхом поросли корни сосен-великанов и сама земля. Только зверю хорошо в этом глухом лесу, а человеку неприютно, холодно, страшно. Под мощным напором урагана обрушилась вековая сосна. И бор стоит затуманенный, синий, загадочный, и только по самым вершинам сосен ползут золотистые солнечные лучи.

«Царем лесов» называли художника современники. Каждый раз восхищались они тем, что Шишкин «лесище уволок целиком из натуры» да и вставил его в картину. «Облюбовав этюд, он обыкновенно расчищал кустарники, обрубал сучки, — писала племянница художника, — чтобы ничего не мешало ему видеть выбранную им картину, потом устраивал себе сиденье из сучьев, делал простой мольберт и располагался как дома». Он умел удобно устроиться над водой на какой-нибудь упавшей березе, чувствуя себя там свободно, причем писал огромные этюды — «чуть ли не в два аршина длиной и шириной».

А в Шмецком лесу, где он писал в последние годы, у него были везде сделаны удобные сиденья из пней, сучков и мха. Без устали работая в этой лесной мастерской, часто отказываясь от посещения друзей и развлечений, он довел свое мастерство до совершенства, научился создавать одинаково убедительно «портреты» корней и хрупкой травинки. Шишкин — это «человек-школа», писал о нем И. Крамской. Карандаш его называли беспримерным. Хозяин магазина картин в Дюссельдорфе бережно хранил рисунки пера Шишкина: «Вот вещи, которые я никогда никому не продам, потому что им нельзя назначить цену!»

Много горестей выпало художнику в жизни: дважды был женат, и обе горячо любимые жены умерли рано от тяжелых болезней. Вторая его жена, Ольга Антоновна Лагода, была талантливой художницей и умерла через год после свадьбы, вскоре после рождения дочери. «Сердце замирает от боли», — писал живописец друзьям. И каждый раз, пережив отчаяние, он уходил работать в лес.

Лучшее из его полотен, изображающих равнинную природу — это «Рожь», которая находится в Третьяковской галерее рядом с картиной «Утро в сосновом лесу». Оно появилось впервые в 1878 году на VI Передвижной выставке. На ней был представлен «Кочегар» Н. Ярошенко, потрясший зрителя дореволюционной России суровой правдой. Здесь был «Протодиакон» И. Репина — неприкрытое обличение духовенства. И все-таки картина «Рожь» была признана наипервейшей на выставке. «Рожь» Шишкина — не просто пейзаж, а образ раздолья, простора, благодатной красоты России.

На картине мы видим жаркий летний день. В солнечном воздухе чувствуется приближение грозы. Ласточки летают над самой дорогой, так что их белые грудки обдает жаром нагретая за день земля. И до самого горизонта простирается под голубым небом море ржи. Людей на картине нет. Только приглядевшись, можно заметить мелькнувший во ржи красный женский платок. Но везде ощущается присутствие человека. Это он покрыл золотом хлеба землю. Это его повозки выбили на дороге колеи. Это он вырубил красовавшийся когда-то на этой земле неприветливый сосновый бор. Да не поднялась рука до конца загубить могучую красоту — до самого горизонта возвышаются среди ржи вековые сосны. Под ними весной отдыхает пахарь, а осенью жнут щедрую рожь жнецы.

Шишкин умер за работой — с углем в руках, начиная на белом холсте большую новую картину: просто повалился вдруг со стула, и его подхватили уже мертвым.

Но картины великого «воспевателя» природы и сегодня с нами.