Какие тайны скрывает сказка «Три Толстяка»? Памяти Юрия Олеши. Часть 1

Юрий Карлович Олеша оставил нам довольно скромное творческое наследие — по сути, всего два значимых художественных произведения. Но их вполне хватило, чтобы накрепко застолбить себе место в русской литературе. Уже первый роман «Зависть» покрыл его имя громкой славой и принес внушительные гонорары. Н. Берберова вспоминала, как, в конце 1920-х годов, в одной редакции обсуждали роман В. Набокова «Защита Лужина», и кто-то из литераторов произнес: «Нет. Этот, пожалуй, не станет «нашим Олешей».

Мало кто тогда подозревал, что за столь стремительным взлетом последует молчание. О его причинах спорят до сих пор — но я бы не стал отделять внешнее от внутреннего. Здесь было и эстетическое расхождение с «линией партии», и мучительное желание это расхождение преодолеть. Олеша постоянно кается в этом «грехе» на писательских съездах, в запале покаяния осуждает своего друга Шостаковича в «формализме», обещает написать книги «нужные народу», но… практически ничего не пишет. Что сильнее мешало писать? Советская политика? Стремительно развивающийся алкоголизм? Или пресловутый перфекционизм, которому был подвержен Олеша? Подобно герою романа А. Камю «Чума», он порою мучительно сочинял одну единственную фразу («У меня в папках имеется по крайней мере триста страниц, помеченных цифрой «I». Это триста начал «Зависти». И ни одна из этих страниц не стала окончательным началом»).

Так было далеко не всегда. Поэтому отмотаем нашу пленку назад, и вернемся в то «трудное и счастливое» (по словам самого писателя) время, когда будет создана вторая великая вещь, обеспечившая Олеше бессмертие. Соперничая с Андерсеном

Родившись в 1899 году в Елисаветграде (будущем Кировограде), Олеша практически всё детство и начало юности прожил в Одессе и не без гордости считал себя одесситом. Очень быстро он окружил себя людьми, одержимыми литературой и поэзией. И какие это были люди! Багрицкий, Катаев, Ильф, Петров… Они были юны, веселы, полны амбиций, поэтому и революцию 1917 года встретили с восторгом. Когда родители Олеши — обедневшие польские дворяне — эмигрируют в Польшу, Юрий с ними не поедет. Становиться изгнанником, когда здесь его друзья, его любовь, его литературное будущее? Уж нет!

Время, повторим, было для Олеши счастливым, но трудным. Вся его одесская компания сначала переезжает в Харьков, а затем в 1922 году (с подачи Катаева) — в Москву.

Там одесситы вместе с киевлянами — Булгаковым и Паустовским — устраиваются в газету железнодорожников «Гудок», занимаясь литературной обработкой поступавшей информации. Олеша берет себе псевдоним «Зубило» и, несмотря на столь талантливое окружение, его очерки и фельетоны идут вне конкуренции. Он вообще был настоящим «королем экспромта» и легко мог припечатать любого метким и ироничным словцом.

В юные годы, как и многие, Олеша писал стихи, но уже в 1924 году он пишет на своем стихотворном сборнике, подаренном Булгакову: «Мишенька, я никогда больше не буду писать отвлеченных лирических стихов. Это никому не нужно. Проза — вот настоящий простор для поэзии!» Первая возможность проверить это утверждение на практике появилась как-то сама собой…

Итак, однажды в окне соседского дома Олеша увидел прелестную девочку-подростка, которая увлеченно читала какую-то книгу. Как оказалось, девочку звали Валя Грюнзайд, а книгой были сказки Андерсена. Очарованный девочкой, Олеша тут же пообещал, что напишет для нее сказку не хуже великого датчанина. И, не отягощенный мыслями о совершенстве и линии партии, тут же принялся за дело.

В то время они вместе с Ильей Ильфом жили в импровизированном общежитии для бездомных литераторов — прямо в здании типографии «Гудка». Эта комната, отгороженная тонкой перегородкой и лишенная мебели, скоро аукнется в «12 стульях», превратившись в «Общежитие Бертольда Шварца». А тогда она была местом появления обещанной сказки. Набрав в типографии рулоны бумаги, Олеша прямо на полу строчил историю о трех жестоких Толстяках, отважном гимнасте Тибуле и кукле Суок.

Ю. Олеша: «Бочонок накатывался на меня, я придерживал его рукой… Другой рукой писал. Это было весело, и тем, что мне весело, я делился с веселым Ильфом».

В том же 1924-м году рулоны были исписаны, а рукописи посланы в издательство детской литературы. Но в те времена жанр сказки не был еще «реабилитирован». Всякие выдумки и мистика считались не нужными юному строителю нового общества. Даже то, что сказка была полна революционной романтикой и практически лишена привычного волшебства, не помогло. Помогла слава уже упомянутой «Зависти», вышедшей в 1927 году. И тогда следом — через год — в издательстве «Земля и Фабрика» тиражом 7 тыс. экз. вышло роскошное издание «Трех Толстяков» с рисунками Мстислава Добужинского. На первом издании, как и обещал Олеша, красовалось посвящение Валентине Леонтьевне Грюнзайд.

К тому времени девочка Валя стала девушкой, но замуж вышла не за сказочника, а за его друга — небезызвестного Евгения Петрова.

И вскоре посвящение изменилось.

Юрию Карловичу вообще не очень везло в любви… Пружинки куклы Суок

«Он сказал странное имя, произнёс два звука, как будто раскрыл маленькую деревянную круглую коробочку, которая трудно раскрывается: — Суок!»

Образы девочки-акробатки Суок и ее механического двойника родились не просто неслучайно, а являют собой настоящую квинтэссенцию чувств, впечатлений и воспоминаний самого писателя. Начнем с того, что еще в детстве Олеша влюбился в златокудрую девочку-циркачку. Каков же был шок, когда он узнал, что ею был… переодетый мальчик — вульгарный и очень неприятный.

Следующее воспоминание переносит нас уже в Москву — в Мыльниковский переулок, где жил Валентин Катаев. В его квартире какое-то время жило немало бездомных литераторов, в том числе и Олеша. Одной из достопримечательностей квартиры была кукла из папье-маше (ее принес другой «постоялец» — брат Ильфа — художник Маф). Кукла была настолько похожа на живую девочку, что литераторы нередко развлекались, усаживая ее на окно, из которого она то и дело выпадала — естественно, вызывая неподдельный ужас у прохожих. Ну и не стоит забывать о том огромном влиянии, которое оказал на творчество Олеши обожаемый им Гофман, а конкретно — механическая кукла Олимпия из жуткого рассказа «Песочный человечек», которая также заменяла герою его живую возлюбленную.

С куклой и цирком всё ясно, но откуда взялось это странное имя — «Суок»?

Ю. Олеша «Три Толстяка»: «Прости меня, Тутти, — что на языке обездоленных значит: „Разлучённый“. Прости меня, Суок, — что значит: „Вся жизнь“…»

А ведь девочки Суок реально существовали. И не одна, а целых три! Лидия, Ольга и Серафима Суок были дочерьми австрийского эмигранта и жили в Одессе. Там они не смогли пройти мимо знаменитой литературной компании — и впоследствии все вышли замуж за писателей.

Олеша был влюблен в младшую из сестер — Симу. Влюблен страстно и даже болезненно. Он называл ее «мой дружочек» (почти так же, как Тибул называл книжную Суок). Первые годы они были счастливы, но Сима оказалась, мягко говоря, непостоянной личностью. Однажды голодные литераторы решили в шутку «раскрутить» бухгалтера Мака — обладателя ценных в те годы продуктовых карточек. Пользуясь тем, что он очарован Симой, они явились к нему в гости, плотно перекусили и вдруг заметили, что Мака и Симы нет. Спустя время парочка вернулась и объявила, что они… муж и жена. В те времена регистрация брака или развода занимала несколько минут (помните фильм «Не может быть» по рассказам Зощенко?). Шутка обернулась для Олеши несчастьем. Не в силах видеть горе своего друга, Катаев отправился к Маку и просто увел оттуда Симу. Та не слишком сопротивлялась, но успела захватить с собой всё нажитое за короткое время семейной жизни.

Вновь обретенное счастье длилось у Олеши недолго. Сима неожиданно вновь выходит замуж и опять не за Олешу — а за «демонического» революционного поэта В. Нарбута (к слову, именно он издаст впоследствии сказку «Три Толстяка»). Олеша смог вернуть ее и на этот раз, но уже к вечеру у дома Катаева появился угрюмый Нарбут и сказал, что если Сима не вернется, он пустит себе пулю в лоб. Это было сказано настолько убедительно, что Сима ушла от Олеши — на этот раз навсегда. Между любовью и комфортом настоящая Суок предпочитала последнее. После того, как Нарбут сгинет в лагерях, а Лида — старшая сестра (и жена Э. Багрицкого) — пойдет за него хлопотать и сама загремит на 17 лет, Сима выйдет замуж за писателя Н. Харджиева. Затем за другого писателя — В. Шкловского…

А оставленный Симой Олеша спросит однажды среднюю из сестер Суок — Ольгу — «А вы бы меня не бросили?» — и, получив утвердительный ответ, женится на ней. Ольга до конца жизни останется терпеливой, заботливой и любящей женой, хотя всегда будет знать, что новое посвящение на сказке «Три Толстяка» — «Ольге Густавне Суок» — относится не только к ней. «Вы две половинки моей души» — честно говорил сам Олеша.

Уже спившимся стариком он будет заходить в гости к Серафиме Шкловской-Суок, о чем-то долго с ней говорить, пока ее муж тактично ждет в другой комнате. Провожая Олешу, Сима плакала, а тот брезгливо держал в руках крупную денежную купюру…

Песня из мФ «Разлученные»:

«Девочку и мальчика тайно разлучили, Быть ему сестрою куклу научили. Кукла говорящая — плачет и смеется. Девочка уходит — кукла остается…

Отцветает осень, расцветают вёсны… Где же наши братья? Где же наши сестры? Сказка продолжается, песенка поётся… Время уходит — кукла остается".